Куда бегут собаки фобия завтра

ИнтервьюЗачем делать снежных роботов и портреты по запаху

Группа «Куда бегут собаки» о технологичном искусстве, реакции зрителя и испарениях

«Куда бегут собаки» — группа художников из Екатеринбурга, которая делает сложные произведения, связанные с современными представлениями о науке и технологиях. Look At Me поговорил с ними о науке, искусстве и утопии.

«Куда бегут собаки»

Вы существуете уже 15 лет — как за это время поменялись ваши интересы и темы? Как поменялся мир вокруг?

Глобально никак. Наверное, постепенно, по мере поступления новых входящих данных, происходит расширение или углубление круга тем и интересов, но это вряд ли какие-то радикальные изменения. А в мире стало больше «посторонних» и «потусторонних». По крайней мере для нас.

Как устроена ваша работа? У вас у всех есть навыки создания сложных объектов? Вы находитесь в постоянном взаимодействии — или оно спорадично?

Мы все обладаем разными навыками и умениями, кто-то большими, кто-то меньшими. Когда нам не хватает наших совокупных навыков, мы обращаемся за помощью к специалистам. Работаем как группа, и никогда не работали иначе. Большую часть времени мы проводим вместе, и, наверное, это можно назвать постоянным взаимодействием.

Главный герой инсталляции «1,4. 19» — белая лабораторная мышь, которая бегает по лабиринту. На каждом перекрёстке она выбирает один из возможных путей. В это время на проекции лабиринта на экране («вид сверху») появляется виртуальная мышь, выбирающая поворот, от которого реальная мышь отказалась. Как только в виртуальном мире пути настоящей и альтернативной мыши пересекаются, в ближайшем к реальной мыши проходе лабиринта закрывается дверка. Таким образом виртуальные мыши могут ограничить пространство реальной до минимума, и её жизнь окажется сформированной упущенными возможностями. Кстати, этот проект был номинирован на последнюю премию «Инновация».

Вы остерегаетесь технологий или доверяете им?

Мы не остерегаемся технологий, не восхищаемся ими, не испытываем к ним доверия или недоверия. Человек если и отделим от технологий, то очень ненадолго: он тут же создаст технологию «быть без технологии». Мы, например, умеем очень технологично «тупить до предела» и замечаем, что это довольно распространённая технология. Мы тренируемся различать технологии в любом действии человека. Нечто «нетехнологическое» мы считаем уникальным и достойным пристального внимания.

В некоторых ваших работах можно разглядеть довольно мрачный образ будущего. По-вашему, технология не может привести человечество к утопии?

Мы, конечно, иногда предаёмся иллюзиям, что человечество куда-то движется и что созданные человеком технологии ему в этом помогают. Но такие припадки коллективного позитивизма случаются с нами нечасто, как вполне верно подмечено. Мы, скорее, понимаем слово «утопия» буквально: как место, которого нет. И нам кажется, что человечество, конечно же, может оказаться «несуществующим» в «несуществующем месте». Но мы думаем, что если это и произойдёт, то приведёт нас в это место определённая идея, развитая определённой культурой, а не отдельные технологии.

«Триалог»

Три шарообразных робота самостоятельно передвигаются по снежному полю. Их движение зависит от заложенного в программу закона, похожего на гравитацию: перемещения определяются показателями массы тел. Физическое пространство вносит коррективы в математический закон в виде погрешностей — это кочки, налипший снег, неточности механического управления. Получается, что предсказать траекторию шаров даже за минуту невозможно. Созданная система выходит из-под контроля, становится аутичной, замкнутой на себе.

Какое из направлений исследований в современной науке кажется вам самым интересным или спорным?

Сейчас нас интересуют исследования, связанные с восприятием, с органами чувств, памятью, с болезнью Альцгеймера, деменцией, а также с теорией сознания. Интересным нам кажется очень многое, а вот спорным. У нас нет настолько мощных знаний, чтобы считать какие-то исследования спорными или несостоятельными. Мы ведь довольно мало пока знаем о мире и потому думаем, что говорить «что-то делать не надо или что-то бесперспективно» — как-то странно.

Fields 2.1

Инсталляция состоит из стеклянной чаши с магнитной жидкостью, под которой скрыт механизм — глаз из магнитов. Жидкость реагирует на движения «глаза», который «открывается», только когда к структуре подходит зритель. Тогда установленные над чашей камеры транслируют два глаза, которые образуются на поверхности жидкости. Неживая материя таким образом обретает собственное «сознание», которое существует только тогда, когда контактирует с сознанием человека.

В какие отношения вы вступаете со зрителем? Он должен быть подкован в каких-то вопросах — или вам интереснее чистый лист?

Некоторые наши работы построены именно на том, что думает и чувствует зритель, на том, как он привык обходиться с реальностью. В этом случае нас очень интересуют любые реакции зрителей, причём всех. Тогда в них и состоит наша работа. Но у нас есть и проекты, никак не связанные со зрителем. Тогда мы просто не вспоминаем о нём, пока работаем. На вернисажах нам интереснее всего «непредвзятый зритель», а он может быть подкованным или не очень. Но вообще нас очень удивляет всё ещё распространённый «вынос» технологического искусства в какую-то отдельную категорию человеческой деятельности, требующую отдельных ценителей. Это кажется нам не полезным и странным. Мы думаем, что критерии оценки, коды доступа, дешифровка в данном случае — все те же, что и всегда.

«Лица запаха»

Инсталляция сделана из трубок и газоанализатора, которые анализируют состояние воздуха, когда к объекту подходит зритель. Уникальные запахи, которые издаёт его тело, трансформируют структуру газового поля вокруг него. Информация анализируется и на экране появляется фоторобот, созданный на основе «газовых» данных о том, где находятся те или иные части лица и тела человека. Если зритель подойдёт к устройству второй раз, портрет будет уже другим. Объект помогает сохранить память о запахе, который обычно ускользает.

Какие вопросы вы исследуете сейчас? Какие у вас планы?

Сейчас мы работаем с фобиями, запахами и испарениями. Готовим две новых работы.

Что происходит на художественной сцене Екатеринбурга? Вы скорее вписаны в неё или нет?

Мы живём довольно замкнуто и потому не очень-то вписаны в художественное сообщество Екатеринбурга. Так же, как и в Москве или Санкт-Петербурге, художники здесь объединяются не потому, что «нас так мало», а на основе общих интересов. Общие интересы у нас сосредоточены в основном внутри группы. Из наиболее заметных в городе — сообщество стрит-артистов, но это далеко не единственное направление, в котором здесь работают художники. В последнее время в городе появилось несколько художников, за логикой которых нам интересно наблюдать. Вряд ли кто-то сейчас чувствует себя оторванным от мира, замкнутым только лишь в своём городе. В силу нашего образа жизни мы видим очень мало действий и работ екатеринбургских авторов «вживую» и в основном узнаём о них из интернета. Сейчас художники мгновенно, часто в режиме реального времени представляют себя миру. Видимо, локальность художественных сообществ в географическом смысле уже не очень актуальна. Локальности возникают, но несколько другие.

Россия
Куда бегут собаки: Фобия иного

Фобия иного, электромеханический театр, 2016

Несмотря на то, что «Граница» не является, собственно, выставкой о «постсоветском», совершенно избежать этой темы не получается. Работы Кати Исаевой, Элеонор де Монтескью, Алисы Бергер и группы «Куда бегут собаки» образуют маленькую постсоветскую империю внутри выставки. «Куда бегут собаки» исследуют при этом очень специфическую границу: границу между различными поколениями. «Наш друг сказал однажды, что боится девушек с гладкой рукой, лишенной следа от прививки оспы. Такие шрамы на руке есть у каждого, кто родился в СССР. Распад союза произошел примерно в одно время с отменой этой прививки, и среди нас появились люди с гладкими руками. Их популяция огромна. Наш друг обнаружил, что не может не только строить отношения, но и просто вести хоть сколько-нибудь содержательную беседу с людьми без такого шрама. Он не понимает и не чувствует их. Они для него – Иные. Нам кажется, что это фобия иного биологического вида, и нам она понятна». (Куда бегут собаки)

Куда бегут собаки (Владислав Булатов *1975, Наталия Грехова *1976, Ольга Иноземцева *1977, Алексей Корзухин *1973), арт-группа образована в 2000 году в Екатеринбурге, Россия.

Арт-группа работает в широком диапазоне современных мультимедийных искусств, в своих произведениях обращается как к спонтанным телесным переживаниям и мифологическим повествованиям, так и к образам оптических и языковых иллюзий. Проекты коллектива были представлены на различных фестивалях и выставках современного искусства, в т.ч. “На курорт” (Баден-Баден, 2004), 9 и 11 Арт-форумах художественных инициатив (Москва, 2004, 2005), 8th international festival of independent artists “Break 2.3” (Любляна, 2005), Триеннале современной скульптуры (Феллбах, 2007), “The young aggressive” (Токио, 2008), “Эстетика vs информация” (Клайпеда, 2010),в спец-проектах Московской международной биеннале современного искусства (Москва, 2005, 2007, 2009, 2013, 2015), Уральской индустриальной биеннале( 2010, 2012 Екатеринбург ), Ars Elektronika ( Линц, 2012 ), “SOFT CONTROL.Искусство, наука и технологическое бессознательное”( Словень Градец, 2012), а также на выставках в Государственной Третьяковской галерее (Москва, 2005,2013), Laboratoria Art&Science Space (Москва, 2011-2015), Государственном центре современного искусства (Москва, Нижний Новгород, Екатеринбург, Томск,Калининград 2011, 2013, 2014), GLOBALE: Infosphere, GLOBALE: Exo-Evolution ( Karlsruhe, ZKM 2015) в ” Die and Become! Art and Science as the Conjectured Possible” (2016; Gdansk, Laznia 1) и др.

Куда бегут собаки фобия завтра

В Студенческом творческом центре НГУ открылась инсталляция «Поля 2.1» екатеринбургской Art&Science группы «Куда Бегут Собаки». Выставка работает в рамках проекта «Мера хаоса. Наука как способ коммуникации». «Мера хаоса» — часть международной программы Музей 15/24 государственного Эрмитажа.

Группа «Куда Бегут Собаки» создана в Екатеринбурге в 2000 году. Сейчас они — ведущий российский коллектив среди технологического искусства. Объединяя науку и искусство, художники ищут новые формы взаимодействия человека с реальностью. «Поля 2.1» — попытка создать иллюзию сознания у неживой материи.

Фото: Алина Саркисян

«Поля 2.1.»

Когда заходишь в выставочную комнату — видишь стеклянный куб на тёмном цилиндрическом подиуме. Внутри него электромагнитная жидкость, на которую направлены камеры. Они транслируют на два больших экрана изображение из ёмкости . Сначала поверхность геометрически ровная и пугающе спокойная, но это до тех пор, пока не подойдешь ближе. Она будто чувствует человека и начинает вести себя как живой организм: приобретает форму, напоминающую глаз. Смотрит, «злится» на движения, выпуская шипы; фокусирует «зрение», издавая звуки. Картинка с камер транслируется на стену и кажется, что «нечто» смотрит за присутствующими. Стираются грани, становится непонятно кто здесь наблюдатель — зрители или «искусственный организм». Художники выбрали образ глаза, чтобы создать иллюзию присутствия сознания у небиологического существа.

«Наблюдение, это, наверное, одно из ключевых слов, от которого стоит отталкиваться: как только вы попадаете в пространство, за вами начинают следить. Ситуация разворачивается следующим образом — вы смотрите за глазом, который смотрит за вами. Безусловно, ответ на вопрос о том, кто первичный наблюдатель и кто здесь единственный субъект действия, становится менее очевидным», — отмечает координатор проекта Таисия Елина.

Всё это время в комнате тихо. По словам Таисии, посетители, приходившие на арт-медиации, жаловались на отсутствие звука — говорят, без него жутковато. Но координатор проекта с этим не согласна.

«Звук все же есть — звук движущегося механизма, который появляется вслед за поворотом глазного яблока» и становится единственным аккомпанементом этих сложных отношений с другим», — говорит Таисия.

Фото: Валерия Кочеткова

По словам команды, проект, который сейчас показан на выставке в СТЦ НГУ, — это точечное продолжение размышлений о треке Non Life forms, одном из четырех системообразующих направлений в «Мере Хаоса». Это история о художественных исследованиях, использующих небиологического агента, обладающего, тем не менее, какой-то субъектностью.

«К таким агентам можно отнести, например, AI или роботизированные механизмы, которые могут участвовать в разных процессах, делать выбор и принимать решения, формировать связи. Из этого вытекает много вопросов о том, кто в действительности является субъектом и как нам выстраивать отношения с теми, кто нас окружает», — отмечает куратор проекта.

Почему в СТЦ?

По словам координаторов проекта, изначально проект «Мера хаоса» был запущен с ориентацией на два города: Санкт-Петербург и Новосибирск. В марте 2020 года проект впервые открылся с полной экспозицией, которую затем архивировали на платформе Большой Музей.

Подразумевалось, что инсталляция сядет на заброшенную станцию Орбита в Бугринской роще, однако из-за карантина её не удалось отреставрировать в нужные сроки. Тогда команде пришла в голову мысль — переместиться с инсталляцией в НГУ, поскольку одна из целей проекта связана с вовлечением в проблематику молодой аудитории от 15 до 24 лет, то есть это подростки, студенты и аспиранты.

Фото: Валерия Кочеткова

«Нам хотелось показать и обсудить какие-то устоявшиеся практики Art&Science, которые сформировались в работе ведущих художников — и российских, и зарубежных, и выстроить открытый диалог с аудиторией и профессиональным сообществом. В этом смысле Студенческий творческий центр НГУ — своеобразная мекка молодых ученых», — поясняет команда.

Art&Science, как направление, требует эксперимента и своеобразной жажды открытий. По мнению координаторов проекта, важно говорить о таких практиках именно на базе университетов, где множество молодых людей изобретает для себя реальность и ищет в ней «слепые пятна», которые можно исследовать с помощью всяких пограничных практик.

Планы на будущее

30 сентября команда запустила онлайн-конференцию, посвященную проблеме резиденций для совместной работы художников и ученых.

Фото: Алина Саркисян

«Такие резиденции с привозными авторами и проектной работой можно открывать на базе университетов, исследовательских центров и чего угодно. Мы хотим запустить несколько воркшопов со студентами совместно с магистрантами ИТМО, о научной коммуникации. Будут экскурсии и медиации по объекту в течение всего время выставки, хотелось бы больше медиаторов из студенческой среды», — говорит координатор.

Она также отметила, что команда видит большой потенциал в развитии резиденции в Новосибирске. Познакомиться с деятельностью группы можно по ссылке: https://chaosmeasure.bm.digital/article/932350306053808291/mera-haosa-spetsialnaya-programma или в социальных сетях Facebook или Вконтакте .

Кроме выставки сейчас в университете проходят бесплатные арт-медиации по инсталляции. Это способ погружения в современное искусство, который вовлекает и заставляет сопереживать. Медиаторы по выставке — студенты Новосибирского университета.

Напомним, что выставка доступна с 20 сентября до 20 октября по улице Пирогова, 6, с 12:00–20:00. Вход свободный.

Лень как двигатель прогресса: выставка «Инновация как художественный прием» в Эрмитаже

Павел Пепперштейн, Дмитрий Гутов, Миша Most и их западные коллеги не на шутку вдохновились достижениями научно-технической мысли. Результат изысканий обнадеживает: заменить художника искусственный разум не способен. Пока

Когда ирландский художник Кевин Абош, смело пытающийся ввести в арсенал искусства блокчейн и криптовалюты, получил письмо с предложением выставить свою работу в Эрмитаже, он чуть не отправил его в корзину. Послание он принял за проделки кибермошенников. Слыханное ли дело — экспозиция медиаарта в Зимнем дворце? Ясно же, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Однако невозможное возможно, если за дело берется всегда готовый к экспериментам отдел современного искусства Эрмитажа во главе с Дмитрием Озерковым (а поддержку ему оказывает фонд «ВЭБ Инновации»).

Название экспозиции отсылает к статье Виктора Шкловского «Искусство как прием». Впрочем, авторов проекта — самого Озеркова и независимого куратора Викторию Кондрашову — вдохновляли не только доводы классика, но и тайны эрмитажного закулисья, скрытые от глаз посетителей. «Музей сегодня — место, где трудится огромное количество роботов, — рассказал Дмитрий Озерков на открытии. — Есть роботы-подъемники, роботы-осветители, роботы-увлажнители, роботы-датчики самого разного рода, не говоря уже про различные коммутаторы, роутеры и т.д. Современное искусство — единственное искусство, которое может начать диалог с этим невидимым, но постоянно совершенствующимся слоем музея», — заявил он.

Справедливости ради, не все технологии, продемонстрированные на выставке, так уж инновационны. Работа Supersonic № 6 Бьёрна Шюльке, которая издает мелодичные звуки, реагируя на движения зрителя, — не что иное, как заключенный в недра эффектной скульптуры из стекловолокна терменвокс (этот музыкальный инструмент изобретен Львом Терменом еще в 1928 году). Группа «Куда бегут собаки» представила «Фобию завтра», объект, печатающий на руке зрителя завтрашнее число, — механизм скорее концептуальный, нежели интеллектуальный. Российский и британский ученый Константин Новоселов, нобелевский лауреат, изобретатель самого тонкого в мире материала графена, и вовсе выставил на суд публики каллиграфию — правда, графеновыми чернилами. В эрмитажном проекте физик, удостоенный рыцарского титула за научные заслуги, впервые выступил в качестве художника.

Дмитрия Гутова мир квантовой физики завораживает чисто визуально — дебри проводов кажутся ему похожими на джунгли. Так на стене над столом с работающим лабораторным оборудованием возникла проекция «Афинской школы» Рафаэля, обрамленная зеленью.

В других работах техника становится в прямом смысле действующим лицом, претендуя на роль полноправного соавтора художника или выполняя за него львиную долю «черной» работы. Молодой художник Егор Крафт, натренировав искусственный интеллект на десятках тысяч изображений, поручил ему воссоздать в технике 3D-печати утраченные фрагменты античных статуй и барельефов. Результат обнадеживает — при беглом взгляде и не разберешь, где подлинная античность, а где машинная реконструкция. Робот-абстракционист Дмитрия Каварги «Поглощающий концепции» анализирует тексты и преобразует их в беспредметную живопись. Изображение, в свою очередь, превращается в звук в проекте Павла Пепперштейна. Графическая серия «Шлемы близкого будущего» создана под впечатлением от посещения лаборатории «НейроНет», где разрабатывают оборудование, реагирующее на импульсы мозга, — оно дает полностью парализованным людям возможность общаться. В воображении художника прозаические датчики превращаются в изящные головные уборы, с помощью которых «испытуемые» могут визуализировать навязчивые образы, возникшие в их воображении. Соавтор проекта музыкант и философ Никита Василенко заставил программу анализировать очертания шлемов и генерировать на их основе звуковые последовательности. «Этот прием можно назвать девизуализацией или аудиолизацией. Рисунки переводятся в некие алгоритмы, те — в звук, а тот вплетается в музыку, которую зритель может послушать, надев наушники. Таким образом он не только видит, но и слышит рисунок», — объясняет Пепперштейн.

Однако цель кураторов — не столько поразить зрителя технической изощренностью экспонатов, сколько заставить его задуматься над вопросами, которые не решить ни одной вычислительной машине. Может ли зритель стать соавтором художника или он ограничен ролью пассивного потребителя интерактивных аттракционов? Способен ли искусственный разум творить? Оправданны ли эстетически манипуляции по преобразованию изображения в нечто невизуальное и обратно? Может ли создание подменить собой создателя? Миша Most, показывая уже знакомый москвичам по выставке на «Винзаводе» дрон, умеющий рисовать на стенах, объявил: «Мне было важно, чтобы он полностью повторял мои линии и мог делать такие же работы, какие делаю я. Задача была создать не просто рисующий дрон, а дрон-ассистент. Раньше у художников были ассистенты, в будущем им станут помогать роботы». (Это ли не спасение для недисциплинированных творцов, которым создать шедевр мешает исключительно лень?)

А вот Павла Пепперштейна перспектива автоматизировать труд художника не прельщает. Его воображаемые шлемы-визуализаторы — не более чем гаджет для развлечения и модный аксессуар: «испытуемые», как ни напрягают воображение, не могут породить ничего оригинальнее, чем образ Ленина или самого себя, распятого на кресте. «Профессия художника не исчезнет и будет продолжать существовать в самых консервативных формах. Неслучайно в этом проекте применена такая консервативная техника, как рисунок акварелью, — рассказал он TANR. — Я глубоко убежден, что технология — это заклятый враг художника. Именно поэтому художник, как очень хитрое существо, стремится заранее помириться со своим врагом, втереться к нему в доверие и сделаться для него необходимым».